Гордая стерва с ранимой душою....
…Год 1140. Король осадил крепость герцога Вельфа Баварского, называемую Винесберг, и подчинил её. При этом находившимся там дамам и остальным женщинам по королевскому согласию было дано разрешение взять с собой столько, сколько они смогут унести на плечах. Они же, думая о верности своим мужьям, а также и о спасении остальных, оставили свою утварь и вышли, неся на плечах своих мужей. Когда же герцог Фридерих посоветовал не позволить этого, король сказал, одобряя хитрость женщин, что не подобает заниматься толкованием королевского слов…
(цитируется с небольшими стилистическими исправлениями по русскому переводу «Кёльнской королевской хроники», составленной несколько позже описываемых событий, но опиравшейся на более ранние источники).
Другими словами, воспользовавшись любезным согласием короля (а им с марта 1138 года официально был Конрад III) на просьбу осаждённых о беспрепятственном выходе из замка женщин с посильной ношей на плечах, те предпочли не брать с собой ни ценностей, ни одежды и ни еды, а вынесли из замка своих обречённых на смерть мужчин. Многочисленные позднейшие источники уточнили, что в ответ на предложение своего брата Фридриха воспользоваться ну столь явным же нарушением если не буквы, то духа достигнутой договорённости о капитуляции король якобы произнёс свою историческую фразу: «Королевское слово даётся лишь однажды и не может быть отменено». Этот эпизод вошёл в историю под названием «верные жёны Вайнсберга».
Естественно, столь колоритный сюжет просто не мог не заинтересовать художников, поэтов и композиторов, даже братья Гримм не остались к нему равнодушными.
Так кто же они были — те люди, Что с ними стало потом? Какой след они оставили в истории?
-
-
13.02.2014 в 06:34Весь XII век был для Германии (как и для Франции, Англии, Италии или России) веком почти непрерывных междоусобных столкновений или гражданских войн. Сменяли друг друга (выборные) короли и антикороли, возвышались или повергались в прах династии. В 1125 году королём был избран саксонский герцог Лотарь, имевший в Германии незначительную власть, но зато пытавшийся расширить пределы своего герцогства за счёт славянских земель на востоке (а в то время, например, город Бранденбург был ещё славянским Бранибором). Откроем снова «Кёльнскую королевскую хронику»:
…Год 1128. Король праздновал Рождество в Вюрцбурге. Там же до него дошло роковое известие: Кунрад, брат Фридериха, герцога Альсатии, присвоил себе королевское имя. Поэтому архиепископы Магдебурга и Майнца и одновременно много других епископов отлучили этого Кунрада от церкви, и позднее их анафема была подтверждена господином Папой. Около дня Святого Иоанна Крестителя король двинулся в поход на государственного изменника Кунрада и осадил город Шпайер, куда тот отправился после изгнания его епископами. После встречи заложников и после того, как ему присягнули на верность много дворян, король вернулся около дня Святого Мартина…
Конрад III «Кунрад» — это наш старый знакомый, будущий благородный Конрад III, а «Фридерих» — это тот самый Фридрих, который через 12 лет будет советовать королю не отступать от духа и буквы достигнутых при Вайнсберге договорённостей. Оба они представляли могущественную династию Штауфенов. Конрад родился примерно в 1093 году, то есть был фактически ровесником нашего Юрия Долгорукого. Справа вы видите его портрет, приведённый в той же хронике и относящийся, естественно, к более позднему времени…
Но читаем дальше. Дальше было вот что:
…Год 1131. Фридерих, герцог Альсатии, грабил церкви, и около Троицы король организовал против него военный поход. Но так как герцог не предоставлял случай для сражения, король захватил и разрушил многие его замки…
Само собой, что бок о бок со своим старшим братом боролся с законным королём и наш Конрад Штауфен… После 1133 года, когда король Лотарь в результате некоторых приключений получил из рук римского папы корону Священной Римской империи, его титулование в хрониках меняется, но отнюдь не меняется неуёмный характер его противников:
…Год 1134. После праздника святого Иакова император отправился в поход против Фридериха, герцога Альсатии, разрушил много его крепостей, среди прочих, он захватил также в Швабии известное поселение, называемое Ульм, предал его огню и прошёл, опустошая окрестности. Потеряв надежду на успех, герцог Фридерих в конце концов ищет милости императора чрез кого только может…
В 1135 году Штауфены окончательно признали своё поражение и примирились с императором Лотарем, который смог, наконец, вплотную заняться Италией… Да, но что же делали всё это время Вельфы? А Вельфы набирали политический вес и к моменту неожиданной смерти Лотаря в декабре 1137 года стали в Германии настоящими политическими тяжеловесами.
-
-
13.02.2014 в 06:35Несмотря на то, что сам король Лотарь незадолго до смерти передал Генриху Гордому знаки императорского достоинства, князья в 1138 году избрали королём не его, а нашего Конрада. Само избрание носило на себе все признаки феодальной интриги. Читаем:
…Год 1138. Кунрад Швабский, который однажды, как было рассказано выше, уже присваивал себе королевское имя, сейчас снова тайком был возведён в короли стараниями архиепископа Альберо Трирского и немногих князей. Этот Кунрад хитростью овладел атрибутами императорской власти, которые были на хранении у герцога Генриха Баварского и одновременно также и Саксонского, зятя короля Лотаря, а также хотел отнять у него герцогство Саксонию, передав его маркграфу Альберту…
И правда: едва став королём, Конрад III немедленно возжелал отторгнуть у Генриха не только Саксонское герцогство, но и Баварское тоже. Но провести эти желания, как говорится, в жизнь — у него не получилось. Продолжаем читать далее хронику за 1138 год:
…В результате этого по всей Саксонии прокатились убийства, разбои и пожары. Поэтому герцог Генрих, вручив своему брату Вельфу герцогский сан и землю баварцев, поспешил со своим сильным отрядом в Саксонию и, подобно льву разрушая города и крепости, он преследовал злодеев…
Итак, наиболее приемлемой кандидатурой на роль «юной герцогини Гвельфской» представляется герцогиня Гертруда. В 1140 году, ко времени событий в Вайнсберге, ей исполнилось 25 лет. Оставим слово «юная» на совести авторов фильма; впрочем, старушкой её тоже не назовёшь. В 1129 году у неё с Генрихом родился сын и наследник, будущий Генрих Лев, герцог Саксонский и Баварский, шурином которого будет английский король Ричард Львиное Сердце из рода Плантагенетов. Вот такие дела.
Все эти умозаключения выглядели бы просто замечательно, если б не необходимость ответить и на такой вопрос: а кого, собственно, вытаскивала «герцогиня Гвельфская» на своих хрупких плечах из замка Вайнсберг? Как это «кого»? Мужа, естественно. Герцога Генриха. Не получается муж: в декабре 1140 года Гертруда уже год как была вдовой. После смерти Генриха Гордого (хроника глухо упоминает слово «отравление») дело Вельфов в их противостоянии Штауфенам несколько разладилось, пока под Вайнсбергом Конрад не одержал, наконец, громкую победу над упомянутым выше Вельфом, братом покойного Генриха.
Ута Постойте, так, может, именно этого своего деверя, израненного в произошедшей накануне битве, дядю её единственного сына, и вытаскивала Гертруда из ворот замка?! А кто ж его знает… всё может быть, когда нет документов. Правда, у этого самого деверя была и его собственная жена, Ута, дочь пфальцграфа Рейнского, ровесница Гертруды или даже несколько её моложе… Так, может, именно эту самую Уту, значительно более позднее изображение которой вы видите справа, и имели в виду авторы ролика, показывая нам глаза «герцогини Гвельфской»? Да всё может быть, почему бы и нет… Несомненно, при действительно ещё юном сыне Гертруды его дядя считался главой германских Вельфов, а хорошо относящиеся к нему люди вполне могли и титуловать его супругу герцогиней. Впрочем, по некоторым источникам, именно в 1140 году Ута родила сына… хватило бы у неё сил тащить вскоре после этого и мужа в доспехах?
Как бы то ни было, но других кандидатур на роль «герцогини Гвельфской», помимо Гертруды или Уты, не просматривается. Кстати, а что же случилось с ними после выхода из ворот замка? Вначале о Гертруде. Читаем:
…Год 1142. Король праздновал Троицу во Франкенфорте, где он собрал вокруг себя достойнейших князей из Баварии, а также из Саксонии. Здесь он выдал, опираясь на поддержку некоторых доверенных ему князей, наиболее уважаемую даму Саксонии, госпожу Гертруду, дочь императора Лотаря и вдову часто упоминаемого герцога Генриха, замуж за своего сводного брата по имени Генрих — умный и очень полезный для всей империи шаг, в результате которого он надеялся всё за один день успокоить. Так и произошло…
Представитель Штауфенов Генрих Язомирготт (прозвище, дано по его любимой присказке «Ja so mir Gott!» — «Да поможет мне Бог!») был маркграфом Австрийским. Гертруда побыла его женой очень недолго: уже на следующий год, в апреле, едва ли не в день своего 28-летия, она скончалась, как пишет хроника, «от тяжёлых родов» и была похоронена рядом со своим отцом, со своей матерью и своим первым мужем. Пусть и не сын её, но её внук, Оттон IV, станет-таки германским королём и императором Священной Римской империи.
Ута намного пережила своих детей (честно говоря, год рождения её сына известен с точностью до десяти лет, то есть толком неизвестен, что уже само по себе наводит на грустные размышления). Ута вообще прожила долгую жизнь, не менее восьмидесяти лет, — в основном, отдельно от своего мужа, поскольку, как отмечено в «Истории Вельфов», он «не очень любил её и предпочитал связи с другими женщинами».
Осталось сказать несколько слов и о дальнейшей судьбе Конрада III, чьим именем, собственно, и названа кинопритча Бекмамбетова. Вопреки утверждению закадрового комментатора, Конраду в силу ряда причин так и не удалось получить из рук папы корону императора Священной Римской империи. Он принял участие в бесславно закончившемся Втором крестовом походе, потерял старшего сына — единственную надежду сохранить престол за своими детьми, и в 1152 году скончался, успев совершив перед смертью деяние, которое многие называли потом самым значительным за все годы его правления: именно, он определил своим преемником не малолетнего сына, а племянника, сына своего «брата Фридериха», хорошо известного нам «грабителя церквей» и ярого поборника буквы закона в приключении у ворот замка Вайнсберг.
Этим племянником был — Фридрих Барбаросса…
Что-то неважно получается у меня романтическая история о женской верности, не правда ли? А ведь потому и не получается, что увлеклись мы тут королями да герцогинями и совсем позабыли о тех безымянных, о тех слаботитулованных или вовсе не титулованных женщинах, которые на плечах своих ведь действительно выносили в тот зимний день 1140 года не скарб, не золото, не одежды и не столь необходимую еду, а выносили они из ворот замка мужей, сыновей, братьев своих. (с)